Чак Колсон «Откровенный разговор с подростком»
Часть 1. Вера и важнейшие вопросы жизни


Глава 3
Опровергает ли современная наука Библию и христианство?

Наука, эволюция и интеллект

Вопрос 18: Есть ли что-то еще кроме вселенной?
Вопрос 19: Разве ученые не доказали, что жизнь возникла случайно?
Вопрос 20: Если даже ученые не открыли тайну происхождения жизни, разве у них нет доказательств, что эволюция не выдумка?
Вопрос 21: Разве нельзя совместить эволюцию и теорию творения?
Вопрос 22: Как можно разграничить то, что возникло само собой, и то, что сотворено?
Вопрос 23: Может быть, вы полагаетесь на Бога, когда что-то не можете понять сами?
Вопрос 24: Есть ли другие доказательства акта творения, помимо кода ДНК?
Вопрос 25: Если наука не может доказать факт эволюции, то почему эволюционную теорию преподают в школах?
Вопрос 26: Почему признание Творца угрожает системе образования?
Вопрос 27: Вы уверены, что христианство не враждебно науке?
Вопрос 28: Разве преследование Галилея католической церковью не доказало ее враждебность науке?
Вопрос 29: Если есть жизнь на других планетах, не значит ли это, что христианство во всем ошибается?
Краткий обзор ключевых пунктов


ВОПРОС 18: Есть ли что-то еще кроме вселенной?

Подростки могут спросить: есть ли еще что-нибудь кроме того, что мы видим? Или наука о космосе оставляет место Богу? Эти вопросы открывают одну из важнейших тем современности — тему эволюции.

Вначале давайте рассмотрим вопрос в общем плане, а затем уже частные вопросы, ответы на которые, по сути, подрывают христианскую доктрину.

Многие ученые убеждены, что вселенная — это самостоятельно существующая реальность, что Бог здесь не нужен, что жизнь — следствие взаимодействия случайных факторов. Следует отметить, что их убеждения имеют не научные, а философские корни. Они исповедуют философскую доктрину, называемую натурализм. Натурализм объясняет процессы в мире и саму жизнь исключительно естественными причинами. Он доказывает, что реально только то, что доступно эмпирическому восприятию пяти органов чувств. Бог, добро, красота, само человеческое сознание (напоминающее собой серию электрохимических реакций) — все это не более чем выдумки.

Особое удовольствие такие ученые находят в самом вынесении суждений о том, что такое реальность, бесцеремонно присваивая себе право исследовать ее и судить обо всем. В ходе дискуссии о том, возможно ли объединить в школьной учебной программе две противоречащие друг другу теории — творения и эволюции — догматики-натуралисты твердят: никакого Творца! Они признают только одну истину: реальна естественная наука, а религия — плод воображения. Однако эти догмы не имеют отношения к естественным наукам, потому что имеют чисто философскую, или даже религиозную подоплеку. Все они идут против истины. Прежде чем опровергать натурализм, мы должны проанализировать его мифы и предрассудки.

Если вам случится быть в научном отделе книжного магазина, вас поразят некоторые заглавия книг, например, Разум Бога, Всеобщие теории, Мечты об конечной теории. Все эти книги возвещают, что физика находится на грани создания супертеории, которая даст ключ ко всем тайнам мироздания. Другими словами, ученые убеждают нас искать универсальную истину не в религии, а в физике.

Посмотрим на новейший бестселлер Стивена Хокинга A Brief History of Time. Автор обещает, что наука вскоре продемонстрирует всем «полное понимание сущности… бытия». Большой шаг на пути к этой цели — создание универсальной теории четырех фундаментальных природных сил: электромагнетизма, атомных микрочастиц, ядерной энергии и силы тяготения.

Многие физики считают, что эти четыре фундаментальные силы объединились в первые моменты образования вселенной после большого взрыва. Если представить вселенную в виде замкнутой системы природных причин и следствий, то можно сказать, что эти первоначальные условия детерминировали все дальнейшие процессы в истории вселенной. Таким образом, теория «первичных условий» вполне допускает объяснение происхождения вселенной чисто естественными причинами, что позволяет, наконец, физикам покончить со всякими разговорами о сверхъестественных причинах — в частности, о божественном Творце.

Согласно Хокингу, теория единства действовавших сил «станет конечным триумфом человеческой мысли, ибо позволяет нам познать разум Бога». Хокинг не верит в Бога. Он имеет в виду, что люди достигнут божественного всеведения и смогут заменить Бога.

Не слышны ли во всем этом знакомые отголоски речей змея, шепчущего в Эдемском саду Адаму и Еве о равенстве с Богом, если только они вкусят от дерева познания добра и зла? Да, это искушение живо и сильно по сей день.

В поисках какой-то универсальной теории Бога обычно оттесняют на обочину. В своей книге Reason in the Balance профессор Филлип Джонсон из Беркли говорит, что подобная теория достигла бы такого уровня «теоретичности», что ее невозможно было бы проверить и подтвердить экспериментально. А это значит, строго говоря, что она уже могла бы называться не научной, а скорее философской или религиозной.

Главный вопрос, занимающий сегодня науку: существует ли Бог или только природа, и ничего кроме этого? Об этом прямо говорит в своей книге The Mind of God британский физик Пол Дэвис. Он отмечает, что теории Хокинга вполне могут оказаться «совершенно ложными». Но почему? Дэвис говорит, что «главный вопрос в том, был ли необходим в процессе формирования вселенной какой-то сверхъестественный акт. Если можно создать научную теорию, способную правдоподобно объяснить происхождение всей физической вселенной, мы согласимся, что научное объяснение в принципе возможно, несмотря на правильность или неправильность данной теории».

Вам понятна его мысль? Дэвис признает, что для него не важно, права или ошибочна научная версия; важно одно — есть ли шанс освободиться от всего сверхъестественного. Отсюда следует, что годится любой миф, если только это натуралистический миф, уверяющий ученых в том, что нет необходимости задумываться о божественном Творце.

Когда ваши дети спрашивают о происхождении вселенной, говорите им, что большинство научных рассуждений на самом деле ненаучны (ибо их невозможно доказать), они — философские и даже религиозные. Это ясно показывает идея самосоздания вселенной, которая не может считаться научным объяснением и на самом деле является лишь предположением, исходным пунктом атеистической философии натурализма.

Натурализм — это МЕТАФИЗИЧЕСКАЯ доктрина, особый взгляд на понимание истинной реальности или нереальности всего существующего.

Филлип Джонсон, «Разумное равновесие»

К началу страницы


ВОПРОС 19: Разве ученые не доказали, что жизнь возникла случайно?

Боюсь, что именно этому учат молодых людей на школьных уроках естественных наук.

Еще в 1960-х годах мы читали газетные заголовки, кричащие, что наука уже готова создать жизнь в пробирке. Биохимики сделали открытие, что можно смешать с водой некоторые химические вещества — аммиак, метан, затем подвергнуть раствор электрическому разряду, и в результате получить аминокислоты — основной строительный материал белков.

Вся научная общественность была в состоянии эйфории. Но вскоре дело зашло в тупик: аминокислоты никак не хотели превращаться в белки и развиваться в живые клетки. В те годы критики замечали, что само получение аминокислот было весьма сомнительно и в большей части сфальсифицировано.

Дело в том, что в основу экспериментов по созданию жизни был положен принцип воссоздания «теплового бульона», существовавшего, по мнению ученых, в древнейшие времена и заполнявшего всю планету на начальных этапах ее развития. Для этого логичнее всего залить химикаты водой и начать их перемешивать. Но ни один исследователь не станет заниматься такой бессмыслицей, понимая ее бесперспективность. Вместо этого ученые начинают «латать дыры» в своем эксперименте.

К примеру, в природном водоеме присутствуют все виды химических реакций и все многообразие природных соединений, но во многих водоемах нет реакций, которые ищут ученые. Поэтому деятелям науки приходится вмешиваться в эти процессы: они начинают очистку ингредиентов, отводят световые волны, губительные для аминокислот, чтобы предотвратить их распад. Но беда в том, что даже самые успешные эксперименты не могут предусмотреть все, что происходит в естественных условиях. Что же они могут? Только сообщать нам о том, что происходит, когда выдающиеся, гениальные научные светила задают и изменяют условия своих экспериментов.

Итак, экспериментально не доказано, что жизнь в естественных условиях возникает спонтанно. Напротив, эти эксперименты доказывают, что для возникновения жизни необходимо вмешательство какого-то разумного начала, которое бы направляло весь процесс.

Несмотря на то что ученым не удалось превратить аминокислоты в живые организмы, идея возникновения жизни в теплой смеси продолжала разрабатываться в ряде комплексных теорий.

Однако в 1993 году на международной конференции по происхождению жизни химики-экспериментаторы осудили эти популярные теории. Ученых ставил в тупик вопрос: как сконцентрировать в одном месте все требуемые ингредиенты? Соединение химических элементов происходит только при воздействии на них тепловой или электрической энергии. Поэтому все теории происхождения жизни начинаются с разговоров о химическом «бульоне», подогреваемом вулканами или заряженном молнией. Но в этом химическом «супе» есть «муха».

Химические реакции, в результате которых образуется ДНК, обратимы. Соединившиеся молекулы вновь распадаются. Строить связи легче, чем сохранить их. Какое значение имеет это для теорий возникновения жизни? При попытках создать жизнь в пробирке любые образующиеся органические соединения довольно скоро распадаются. Оказывается, чтобы получить ДНК, невозможно сконцентрировать их в достаточном количестве в одном месте. Именно этим фактом объясняется невозможность эволюционного развития жизни на начальном этапе развития Земли.

По этой же причине ДНК никогда не может возникнуть в химическом растворе. Для того чтобы возникла жизнь, необходимые органические соединения должны быть специальным образом подобраны и защищены от распада. Но у природы нет в резерве никаких механизмов такого отбора. Функция отбора и классификации доступна только разумному началу.

Далее, ни одна из таких теорий не может справиться с важнейшей частью задачи — тем, что ученые называют «проблемой последовательности». Если жизнь возникла в химическом растворе, то как могли его компоненты выстроиться в требуемую линию последовательности?

Большинство теорий происхождения жизни начинаются с белка. Белок состоит из цепи аминокислот. Как мы видели, ученые освоили построение коротких аминокислотных цепей, воздействуя на помещенные в пробирку аминокислоты электрическим зарядом. Но во всех этих экспериментах есть ложка дегтя: дело в том, что эти аминокислотные цепи ничуть не похожи на жизнеспособные белки. Причина одна: их неправильная последовательность. Дин Кеньон в своей книге The Soul of Science замечает: «Беда в том, что расположить аминокислоты в нужной последовательности невозможно… Если наши надежды спонтанно и скоро получить требуемый порядок последовательности безрезультатны, значит что-то не так в самой нашей теории». О том же говорит ученый Клаус Доус в своей работе The Creation Hypothesis. Эксперимент воссоздания белков из «первичного бульона», считает он, «не только показал громадную сложность проблемы происхождения жизни на земле, но и доказал невозможность ее решения».

Чтобы лучше понять «громадную сложность» этого вопроса, давайте представим аминокислоты в виде букв, из которых нам надо сложить слово белок. Конечно, любой из нас без труда расположит буквы в нужном порядке. Но делаем мы это не с помощью природных сил, а с помощью нашего интеллекта. Вот этого-то разумного компонента и не хватает стандартным теориям происхождения жизни. Ученым так и не удалось решить экспериментально проблему последовательности в цепи аминокислот, потому что аминокислоты не знакомы с «правилами правописания». Научные опыты по созданию жизни в пробирке свидетельствуют лишь о том, что никакой, даже самый совершенный интеллект не способен воспроизвести величественный замысел Творца.

Если все сказанное заинтересовало вас, вы можете обратиться к более глубокому исследованию этого вопроса во 2-й части книги Как нам теперь жить?.

К началу страницы


ВОПРОС 20: Если даже ученые не открыли тайну происхождения жизни, разве у них нет доказательств, что эволюция — не выдумка?

Свидетельства в пользу эволюции часто связаны с тем, что ученые подразумевают под словом эволюция. Установить значение этого слова чрезвычайно важно, однако каким-то неуловимым образом оно постоянно меняется. Прежде всего мы должны научиться различать два понятия: микроэволюция и макроэволюция.

Микроэволюция — это цикличные изменения внутри одного вида. Например, форма и размер клюва зябликов, обитающих на Галапагосских островах Тихого океана, варьируются в зависимости от условий среды обитания. На протяжении жизни нескольких поколений зябликов длина их клювов менялась в зависимости от того, какой размер требовался, чтобы добыть пропитание. Другой пример: в Англии некоторые виды птиц научились пробивать клювом крышечку из фольги на молочных бутылках, оставленных у дверей жильцов. И те, и другие приспособились к новым условиям обитания, чтобы добывать пищу. Можно привести сотни, даже тысячи примеров такой адаптации и не найти в них никакого противоречия. Но при чем здесь эволюция?

Вот здесь возникает проблема. Если то, что биологи называют эволюцией, — это вариации формы клюва у зябликов или умение расправляться с бутылочными пробками у птиц, тогда и я могу называть себя эволюционистом. Но это еще не все. Есть и другое значение слова эволюция, намного более противоречивое.

Макроэволюцией считается процесс, который предположительно создает совершенно новые реальности, например новые сложные органы или новые части тела. Дарвинисты «утверждают, что макроэволюция есть не что иное, как микроэволюция, растянувшаяся на огромный период времени и совершающаяся под действием механизма, называемого естественным отбором», — пишет Филлип Джонсон в своей книге Defeating Darwinism (Победа над дарвинизмом). Это заявление очень противоречиво, так как «механизм макроэволюции должен уметь проектировать и создавать очень сложные структуры, подобные, например, крыльям, глазам или мозгу», к тому же он должен владеть этим искусством постоянно и в совершенстве.

Однако многочисленные эксперименты показывают, что малые изменения никак не приводят к крупным модификациям. Все, что открывается ученым в ходе их наблюдений, — это модификация уже существующих видов живых организмов, но не возникновение новых.

Макроэволюция также показывает, что модификациям живой природы нет предела; сложность же в том, что объем наблюдаемых модификаций весьма ограничен. Фермер может путем селекции улучшить вкус зерна, получить более крупные розы или вывести породу более быстрых лошадей, но все они так и останутся зерном, розами и лошадьми. Никому еще не удалось вывести новый вид живого организма.

Эволюционисты берут на вооружение эти модификации и начинают на их основе строить теории и рассуждать о том, что могло бы произойти, если бы все эти вновь наработанные незначительные признаки в полном объеме перенести на миллионы лет назад, в туманное прошлое нашей планеты.

В таком подходе не было бы ничего страшного, если бы в нем нашлась хоть капля здравого смысла. Новые признаки, приобретенные в результате выведения новых пород, вначале выражаются довольно четко, однако в последующих поколениях воспроизводятся все слабее и постепенно исчезают. Это значит, что есть предел, за который селекционеры выйти не могут. Если же они все-таки пытаются сделать это, то подопытный организм постепенно ослабевает, теряет иммунитет и умирает. Да, селекционер может вывести большую розу, но он никогда не получит розу размером с подсолнух.

Дарвин считал, что природа, как селекционер, способна отбирать организмы, что позволило ему назвать свою теорию естественным отбором. Согласно Дарвину, жизнь поступательно развивается, неощутимо-малыми шагами, начиная от простейших одноклеточных организмов и заканчивая организмами очень сложными, подобными птицам и животным.

Однако непрерывность такой цепи ничем не засвидетельствована. В природе все виды животных: и медведи, и бобры, и летучие мыши четко разграничены. Между основными биологическими видами прочерчена безусловная граница и отсутствуют всякие переходы.

В ответ на это Дарвин предположил, что промежуточные звенья между видами по ходу времени отмерли и когда-нибудь будут обнаружены среди ископаемых останков. В соответствии с этим дарвиновским тезисом история палеонтологии превратилась в поиск исчезнувших звеньев.

Предполагалось, что останки ископаемых в целом подтвердят версию, что современные живые организмы — результат постепенного и поэтапного развития от общих предков… Однако оказалось, что ископаемые остаются порази-тельно стабильными на протяжении огромного периода времени, и никаких признаков промежуточных форм не существует.

Филлип Джонсон, «Разумное равновесие»

Если бы Дарвин был прав, то ископаемые останки показали бы буквально миллионы переходных форм. Но как раз этого-то палеонтологи не могут предоставить. Конечно, ископаемые останки показывают, что прежние условия жизни сильно отличались от нынешних: некоторые виды слонов имели густой волосяной покров, их называют мамонтами; некоторые рептилии были гигантских размеров, например, Tyrannosaurus rex. Но что поразительно: все эти странные признаки совершенно четко совпадают с основными признаками известных сегодня видов живых организмов. Слоны и тогда были слонами, а рептилии и тогда были рептилиями. Все границы видов, засвидетельствованные ископаемыми останками, и сегодня существуют в живой природе.

Итак, все фактические наблюдения сводятся к следующему: на протяжении своей истории наука наблюдает модификации существующих видов живых организмов, но ей ни разу не удалось обнаружить новые виды живых существ.

Выводы, к которым смогли прийти эволюционисты-натуралисты, совершенно не подтверждают их теорию.

К началу страницы


ВОПРОС 21: Разве нельзя совместить эволюцию и теорию творения?

Эта теория имеет свое название — божественная эволюция. Мысль, что эволюция запрограммирована Творцом, представляется очень привлекательным вариантом решения проблемы, который охотно принимают некоторые христианские исследователи, пытающиеся примирить веру с научными теориями.

Однако главная предпосылка теории эволюции неизменно играет против этой либеральной концепции. Допустить совмещение эволюционной теории с идеей творения и тем самым подвести эволюцию под контроль Творца — на это научные авторитеты никогда не согласятся.

Выдающиеся дарвинисты — от Стивена Гоулда и Ричарда Докинса до Джона Мэйнарда Смита — упорно называют эволюцию неуправляемым и нецеленаправленным процессом. Как замечает Филлип Джонсон в своей книге Победа над дарвинизмом, «дарвиновское учение вообще не говорит, что Бог творил медленно [в течение миллионов лет]; оно объявляет творцом естественную эволюцию, а Бог тут вообще ни при чем».

Дарвинисты представляют эволюцию как неразумный и безбожный процесс. По словам знаменитого эволюциониста Джорджа Гейлорда Симпсона, «человек — плод неупорядоченного, естественного процесса, совершенно не ставившего своей конечной целью создание человека».

Дарвинисты не могут отказаться от этого тезиса, говорит Джонсон, ибо вся их теория стоит на натурализме, на том, что единственно верна доктрина о роли природы. Дарвиновская эволюция пытается объяснить, как природе удавалось меняться без сверхъестественного вмешательства. Таким образом, попытка примирить дарвиновскую эволюцию с учением о творении «является попыткой обойти конфликт, а не разрешить его», — предупреждает Джонсон.

Люди обманываются, надеясь на возможность сочетания двух идей — творения и эволюции. На карту поставлено нечто большее, чем противопоставление событий эволюции событиям библейской Книги Бытие — речь идет о жестком и непримиримом противостоянии двух позиций: «жизнь есть продукт безличностных и случайных сил» и «всякое творение — результат деятельности Творца».

К началу страницы


ВОПРОС 22: Как можно разграничить то, что возникло само собой, и то, что сотворено?

Это очень важный вопрос: он затрагивает самую суть споров между эволюционистами и сторонниками теории творения (креационистами) о разграничении естественных явлений и плодов разумного замысла.

Представим себе, что мы едем по Египту и внезапно видим огромную пирамиду, вздымающуюся посреди песчаной пустыни. Мы немедленно узнаем в ней произведение разумной силы. Никто не примет пирамиду за природное явление. Умение различать продукты человеческой деятельности и явления естественного происхождения очень важно в археологии. Ведя раскопки в Месопотамии, археологи решают, что собой представляют их находки: кусок скалы или осколок гончарного изделия.

Представим себе, что мы, гуляя по пляжу, натыкаемся на небольшую квадратную коробку, из которой несутся грохочущие звуки рок-песни типа «Smells Like Teen Spirit» Курта Кобейна. Мы тотчас же узнаем особый уровень организации этих звуков, совершенно непохожий на доносящийся до нашего слуха шум морского прибоя. В этом случае мы узнаем то, что в полноте и сложности может создать лишь человек.

Или представим себе, что, глядя в небо, мы видим там что-то круглое и белое, похожее на облако, но в самом центре этого предмета мы различаем слово Привет. Мы больше не сомневаемся, что это не облако, и даже можем помахать людям, летящим на дирижабле.

Правда, физический мир может создать нечто устойчивое, например звук прибоя на пляже. Но природа не может воспроизвести сложности сотворенного человеком мира. Каждый день мы сталкиваемся и с явлениями естественного происхождения, и с вещами, источником которых является интеллект.

Исходя из коллективного опыта (а наука, как считается, стоит на опытном основании) логично заключить, что жизнь была сотворена и спланирована разумным Существом. Именно в это всегда верили и верят христиане.

К началу страницы


ВОПРОС 23: Может быть, вы полагаетесь на Бога, когда что-то не можете понять сами?

Допускают ли хотя бы некоторые научные теории участие Бога? Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется углубиться в сущность творения и разумного замысла. Источник жизни и ее основа — это молекула ДНК. Генетики сравнивают структуру ДНК с языком, потому что она действует подобно коду, как молекулярная коммуникационная система внутри клетки. Иначе говоря, исследуя клеточное ядро, генетики наталкивались на что-то, аналогичное надписи в небе привет или разносящейся по пляжу песни «Smells Like Teen Spirit».

Разумеется, ДНК включает в себя неизмеримо большее количество информации, чем эти незатейливые фразы. Средняя молекула ДНК содержит информацию, сравнимую по объему с информацией городской библиотеки! Подумайте об этом. Если надпись Привет не могла возникнуть сама собой, то что же говорить о коде молекулы ДНК?

Некоторые новейшие открытия в области ДНК предоставляют еще более убедительное доказательство участия Бога в творении. Еще с 1960-х годов ученым известно, что молекула ДНК очень напоминает письменное сообщение, содержащее инструкции для каждой живой структуры, от цветов до рыб. Однако у более высокоорганизованных организмов код ДНК прерывается участками, которые на первый взгляд кажутся сущей бессмыслицей, — пространными приложениями к ДНК, не имеющими никакого содержания. Ученые назвали такие цепи «поврежденными» ДНК.

Кеннет Миллер, биолог Брауновского университета, воспользовался этими «поврежденными» ДНК для критики идеи творения. Как можно верить в то, что Бог сотворил нас, аргументирует Миллер, если человеческие гены завалены всяким генетическим мусором? Разумный Творец никогда бы не впустил подобный абсурд в наш генотип.

Однако то, что для одного исследователя — мусор, для другого — бриллиант. Другие ученые открыли, что так называемые «поврежденные» ДНК выполняют очень важную роль: они корректируют ошибки и регулируют работу генов, в нужное время «включая» и «отключая» их. Короче говоря, кажущаяся бессмыслица ДНК оказалась на деле очень полезной.

Мы можем строить свои замыслы не на том, чего не знаем, а только на том, что известно.

Майкл Бейе, «Черный ящик Дарвина»

Враги теории творения, видимо, поторопились с выводами и оказались в неприглядном положении. На самом деле ДНК дает поразительное свидетельство о факте творения, поскольку придает совершенно новый смысл классическому высказыванию о вселенском Разуме, сделанному 200 лет назад английским священником Уильямом Пэли. Он взял элементарный жизненный пример: человек находит на пляже часы. Любой, нашедший такой сложный механизм, не сомневается в его происхождении: он сконструирован разумным существом.

Современная наука располагает намного более поразительной и убедительной аналогией, чем аргумент У. Пэли, а именно: письменные сообщения и молекула ДНК имеют идентичную структуру. В таком новом свете идея разумного творения становится более определенной.

Но несмотря на это наши школы продолжают преподавать теорию эволюции. Недавно Национальная Ассоциация учителей-биологов издала распоряжение, утверждающее теорию эволюции как учебный предмет и закрывающее дорогу любым разговорам о Творце в стенах школы. «Разнообразие форм жизни, — громогласно заявили биологи, — результат эволюции как непроизвольного и безличностного… процесса», управляемого «естественным отбором, факторами случайности… и зависящего от изменений окружающей среды».

«Всяким домыслам о творении, — добавляют они с уверенностью, — нет места на уроках естественных наук».

Неудивительно, что наши дети приходят в растерянность. Эти педагоги ведут себя так, будто все дебаты между эволюционистами и креационистами уже закончены и дарвинисты выиграли битву, когда на самом деле позиции дарвинизма слабеют с каждым днем.

Все дело в том, что факт сотворения жизни не так уж легко объяснить. Возможно, нам в этом поможет недавно появившаяся детская сказка или рассказ под названием Желтое и розовое, которую написал Уильям Штейг и в которой очень хорошо показан смысл акта творения. История начинается с того, что на куске газеты лежат две куклы — желтая и розовая. Вдруг желтая кукла садится.

«Кто мы? — спрашивает она. — Как мы сюда попали»? «Наверное, нас кто-то сделал», — отвечает розовая кукла. Желтая кукла не может согласиться с этим. «Нет, мы появились случайно, — заявляет она. — Не знаю, как, но мы как-то получились».

Розовая кукла смеется: «Ты хочешь сказать, что эти руки, которые движутся, и… этот нос, который дышит, и эти ноги, которые ходят, — что все это неизвестно откуда взялось? Да это же абсурд!».

«Незачем смеяться, — говорит желтая кукла. — За долгое время может произойти все что угодно… Допустим, ветка могла отломиться от дерева и упасть на острый камень… поэтому один ее конец расщепился, и получились ноги». Дальше желтая кукла входит во вкус своей версии: «Допустим, этот кусок дерева замерз и потрескался, отчего появился рот. А глаза… глаза мог проделать дятел».

Но розовая кукла не соглашается: «А как ты объяснишь то, что мы так раскрашены?.. И как получилось, что мы можем видеть через эти самые дырочки, которые продолбил дятел? И почему мы слышим?».

В этот момент приходит человек и сгребает обе куклы в охапку. В конце книжки мы видим желтую куклу — ту самую, которая убеждена, что жизнь «как-то получилась», она шепотом спрашивает свою подружку: «А кто этот человек?».

Подобно этим куклам, биологи рассуждают о происхождении жизни и нередко, как желтая, приходят к путаным выводам о невозможности существования Творца. Эта забавная история показывает нелепость и безосновательность идеи «безличностной и неуправляемой вселенной». Отвергая Бога, биологи обязаны дать иное объяснение происхождения жизни, каким бы невероятным оно ни казалось.

Но, пожалуй, самое замечательное в этой притче то, что звучат трудные вопросы и присутствует размышление о реальности Творца. И это самое ценное, потому что может настолько заинтересовать вашего подростка, что он, следуя логике желтой куклы, спросит: «А кто этот человек?».

К началу страницы


ВОПРОС 24: Есть ли другие доказательства акта творения помимо кода ДНК?

Да. Есть целая группа ученых, поддерживающих версию разумного замысла.

В подтверждение теории творения эта группа ученых выдвигает два принципа: принцип энтропии и принцип неизменной комплексности.

Согласно принципу энтропии, структура вселенной устроена так, чтобы всегда поддерживалась жизнь, где бы она ни существовала. Возьмем, к примеру, воду. В отличие от большинства других веществ, вода при замерзании расширяется, но при этом возрастает ее текучесть. Если бы вода не обладала таким уникальным свойством, в холодные зимы озера и реки промерзали бы до дна, и вся рыба погибла бы.

Или возьмем расположение планет. Если бы Земля располагалась хотя бы чуть-чуть ближе к Солнцу, жизнь бы погибла от избытка тепла, а если бы немного дальше, все живое просто замерзло.

Разве не чудесное «совпадение», что наша планета располагается именно на этом месте в солнечной системе?

Еще одним космическим «совпадением» является тяготение (гравитация). Если допустить, что вселенная возникла вследствие «большого взрыва», в таких условиях гравитация, будь она хоть чуточку больше, стянула бы весь космос в одну точку, и он просто свернулся бы сам в себе. С другой стороны, если бы сила притяжения была слабее, она не смогла бы сконденсировать первоначальное газовое облако, вследствие чего возникла звездная система и галактика.

В случае доказательства того, что любой сложный орган существовал всегда и не может быть продуктом многочисленных последовательных незначительных изменений, моя теория мгновенно бы развалилась.

Чарлз Дарвин, «Происхождение видов»

То, что тяготение оказалось необходимым и достаточным для возникновения вселенной, может быть, по выражению одного ученого, «или невероятной игрой случая, или — божественным вмешательством».

То же происходит и в случае с электричеством. Каждое дерево, каждая травинка состоит из атомов, которые содержат электроны и протоны. Величина электрического заряда электронов равна заряду протонов.

Что бы произошло в случае несбалансированности этих величин? Если бы, скажем, заряд электрона был больше заряда протона? В таком случае все атомы вселенной имели бы отрицательный заряд. А поскольку одинаковые заряды отталкиваются, то все атомы мгновенно разлетелись бы в стороны, что привело бы к распаду вселенной.

Принцип энтропии делает теорию случайного образования вселенной очень маловероятной, если не сказать абсурдной.

Принцип неизменной комплексности был предложен Майклом Бейе. В 1993 году вышла книга Бейе под название Darwin’s Black Box (Черный ящик Дарвина), в которой он опровергает дарвиновское учение о том, что малые модификации со временем приводят к возникновению новых видов живых организмов. Бейе подчеркивает, что изменения внутри вида как результат генетических мутаций очень незначительны. Многие структуры организма, к примеру, глаз, имеют «неизменно комплексную» природу. Глаз функционирует исключительно в результате координации множества его различных частей, и эта координация имеет только одну задачу — обеспечение зрения. Палочки и колбочки клетчатки не могут работать без взаимосвязи с хрусталиком и роговицей глаза, который, в свою очередь, неработоспособен без контакта со зрительным нервом и т. д.

Для иллюстрации принципа неизменной комплексности Бейе приводит бытовой пример — мышеловку. Мышеловка работает только, если в ней есть весь комплект частей. Нельзя поймать мышь, имея всего лишь деревянную дощечку, или установив на ней пружину, или добавив к ним молоточек и т. д. Чтобы мышеловка смогла хотя бы начать ловить мышей, все ее детали с самого начала должны быть в комплекте. Мышеловка не будет работать, если ее детали не функционируют слаженно и одновременно.

Бейе глубоко исследовал структуру отдельной клетки, которая прежде представлялась относительно простой, но впоследствии оказалось, что мы имеем дело с довольно сложной системой связей. Многие структуры живой клетки сильно напоминают мышеловку, потому что действуют исключительно комплексно, как единая система. Если бы какая-то одна ее часть развивалась изолированно, то распался бы весь комплекс взаимосвязанных частей. А поскольку, согласно дарвинизму, естественный отбор сохраняет только жизнеспособные формы, остальные, не способные функционировать нормально, должны уничтожаться тем же механизмом естественного отбора. Поэтому дарвинизм не способен объяснить причины возникновения неизменно комплексных структур.

«Идея примитивности механизма возникновения жизни, — говорит ученый, — оказалась иллюзией, ее заменила новая картина: живая клетка с обитающими внутри нее сложнейшими системами невероятно высокого уровня неизменной комплексности. И вот в XX веке мы, привыкшие смотреть на жизнь как на результат действия простых законов природы, оказываемся перед лицом бьющей по сознанию истины: жизнь создана высшим Разумом».

Сегодня многие ученые, вставшие, подобно Бейе, на сторону теории разумного творения, уверены в том, что истина существования Творца откроет глаза многим другим исследователям, все еще бродящим по темным лабиринтам натурализма.

К началу страницы


ВОПРОС 25: Если наука не может доказать факт эволюции, то почему эволюционную теорию преподают в школах?

На тех, кто не верит в идеи эволюции, навешивают ярлык «необразованных», и это не обходит стороной наших подростков. Надо помнить, что подростки находятся под жесточайшим давлением, принуждающим их принимать эволюцию как факт. Любые выступления против засилья эволюционных идей в школах могут иметь серьезные последствия. Детям очень трудно выдерживать натиск секулярной позиции, действующей по принципу: «это известно всем».

Вот пример. Дэнни Филлипс, способный и перспективный старшеклассник, написал сочинение, в котором весьма обоснованно и аргументированно раскритиковал методику применения школьных видеоматериалов, представляющих эволюцию как реальность. Его работа была настолько убедительна, что школьные власти решили отменить показ видео.

Но тотчас же на юношу обрушилась пресса. Известный защитник эволюционной теории назвал его «врагом просвещения». В редакцию Denver Post посыпались письма, клеймившие Дэнни и его сторонников как «религиозных фанатиков» и «невежд».

К несчастью, в школах критика эволюционной теории Дарвина немедленно приводит к возрождению популярного американского мифа о том, что все сторонники теории творения — невежественные реакционеры-фундаменталисты. Своим появлением этот миф обязан фильму Пожнешь бурю, поставленному по одноименной пьесе и вышедшему в 1960 году.

Многие считают этот фильм художественной версией известного судебного процесса Скопса, который состоялся в 1925 году и получил название «судебного фарса». На этом процессе блестящий адвокат Клэренс Дэрроу разделался с непрофессиональным, но немыслимо самоуверенным прокурором Уильямом Дженнингсом Брайаном. В действительности же фильм — мастерски сработанный образец пропаганды.

История под названием Пожнешь бурю повествует о преданном своему делу школьном учителе Берте Кэйтсе, который преподает ученикам теорию эволюции, чем нарушает закон штата. Кейтса арестовывают, и последующий судебный процесс превращается в вакханалию средств массовой информации.

Адвокат Кэйтса Генри Драммонд выставляет настоящим дураком обвинителя, христианина-фундаменталиста Мэттью Харрисона Брэйди. Население городка изображается как толпа невежественных и одержимых ненавистью обывателей.

На этом пропагандистском фильме выросли поколения американцев. Пьесу читают в школах, а фильм демонстрируется в классах по всей стране. Тем не менее все, что в ней показано, — абсолютное искажение событий, происходивших на самом деле в ходе судебного процесса над Скопсом.

На самом деле судебный процесс был разыгран американским Союзом защиты гражданских прав. Скопса никогда не арестовывали, а жители городка Даутона в штате Теннесс и совсем не походили на обозленных невежд, а напротив, встречая наблюдателей и журналистов, толпами валивших в городок, проявляли истинно южное гостеприимство. В замечательной книге Эда Ларсона Summer for the Gods (Лето богов) изложена истинная хроника тех событий.

Однако стереотипы общественного мышления формируют не реальные события, а мифические сюжеты фильма и пьесы.

Искаженные идеи, ставящие знак равенства между учением о Творце и невежеством, привели к тому, что в большинстве школ естественные науки преподаются исключительно с позиции «реально существующей» природы.

К началу страницы


ВОПРОС 26: Почему признание Творца угрожает системе образования?

Цитированный выше профессиональный юрист профессор Филлип Джонсон, который путешествует по студенческим городкам, ниспровергая дарвинизм и теорию эволюции, в своей книге Reason in the Balance говорит: «Я обнаружил, что любая дискуссия с нынешней интеллектуальной публикой о слабостях дарвиновской теории непременно превращается в дискуссию о политике, в частности, о сексуальной политике». Почему? Потому что либералы «обычно боятся, что дискредитация натуралистической эволюции закончится тем, что женщин придется отправить на кухню, гомосексуалистов — в отхожие места, а сторонников абортов — в тюрьму».

Иначе говоря, когда заходят споры о творении и эволюции, люди инстинктивно чувствуют, что на карту поставлена не только научная теория. Если что-то признается научной истиной, оно неизбежно влияет на общественную мораль. Люди ощущают, что признание Бога-Творца — очень серьезно, и чревато для них большими последствиями.

Если кроме природы ничего нет, то и Бога нет, и тогда мораль не от Бога, а все этические идеалы и нормы — плод общественного мнения.

Но если Бог существует и создал нас с определенной целью, тогда мы обязаны жить соответственно законам, установленным Творцом, — законам природы и законам морали.

Хорошо это или плохо, но мы унаследовали взгляд на науку как на методологически атеистическую систему.

Нэнси Мерфи, «Взгляд на науку и христианскую веру»

К началу страницы


ВОПРОС 27: Вы уверены, что христианство не враждебно науке?

Я в этом уверен, но многие современные апологеты науки стремятся создать впечатление, будто христианство ей враждебно.

«Религиозная практика должна быть признана антинаучной», — писал Джон Мэддокс, редактор всемирно известного и уважаемого научного журнала Nature.

Эти слова могли бы шокировать отцов современной науки, большинство из которых были верующими христианами. Это Коперник, Ньютон, Линней и другие. Историки свидетельствуют, что христианство фактически способствовало научному прогрессу.

Вот несколько примеров. Согласно языческим воззрениям, мир держался на всевозможных речных богинях, богах солнца, астральных божествах. Но первая глава Книги Бытие демонстрирует жесткое противостояние этим представлениям: природа не должна обожествляться, ибо она сотворена Богом. Солнце и Луна — не боги, а всего лишь небесные светила, поставленные на свои места, чтобы служить Божьим целям.

Вся эта прекрасная система солнца, планет, комет могла возникнуть только по замыслу разума, принадлежащего могущественному Существу.

Исаак Ньютон, сб. «Дух науки»

Языческие верования оказались камнем преткновения на пути науки, поскольку, если природа являлась объектом религиозного поклонения, проникновение в ее тайны было весьма спорно. Но христианство учило, что природы нельзя бояться, как нельзя и обожествлять. И только в этом случае — только в этом! — природа могла стать объектом научного исследования.

Другим решающим моментом для науки было представление об упорядоченности природных процессов, тоже пришедшее из христианской доктрины. Разумность и надежность, присущие Господу, подразумевают, что Его творение так же рационально и строго упорядоченно. Первые ученые называли этот порядок естественным законом. Сегодня это настолько общеизвестно, что нам трудно представить, сколь уникально было открытие естественного закона когда-то. Однако, по мнению историка А. Холла, никакая другая культура не применяла слово закон к природе. Идея существования законов природы возникла как следствие библейского учения о том, что Бог одновременно и Творец, и Законодатель.

Эксперимент как научный метод также обязан своим появлением христианству. Поскольку не мы, но Бог силой Своего разума направляет и упорядочивает природные процессы, мы не можем только наблюдать за этим со стороны и делать правильные научные выводы, поэтому без экспериментов наука развиваться не может.

Например, когда Галилей решил убедиться, что десятифунтовое ядро падает на землю быстрее, чем однофунтовое, он не стал рассуждать о «природе» ядра, подобно своим современникам-философам. Вместо этого он выбрасывал пушечные ядра из окон Пизанской башни и наблюдал за результатами. Некоторые исследователи называют историю Галилея апокрифической, но от этого дело не меняется: Галилей и другие его единомышленники, закладывавшие основы науки, решительно утверждали в своих работах, что пути Творца не совпадают с нашими, что мы можем познавать их только с помощью эксперимента и наблюдения.

К началу страницы


ВОПРОС 28: Разве преследование Галилея Католической церковью не доказало ее враждебность науке?

История Галилея всегда давала богатую пищу критикам религии, которые любят преподносить ее как хрестоматийный пример враждебного отношения христианства к науке.

В 1995 году Католическая церковь все же признала этот факт. Тогда замелькали газетные заголовки вроде «Галилей был прав». В новостях сообщалось, что Католическая церковь официально отменила осуждающий приговор, вынесенный Галилею более трех веков назад. Папа Иоанн Павел II признал, что церковь совершила трагическую ошибку, принуждая Галилея отречься от убеждения, что земля вращается вокруг солнца. Однако на самом деле вопрос здесь не в том, кто плох, а кто хорош. Папа, осудивший Галилея, не имел ничего против его научных идей, да и сам он прежде входил в группу сторонников Галилея. На самом деле папу беспокоили не столько исследования Галилея, сколько то, что он использовал научные результаты в выступлениях против воззрений, унаследованных Католической церковью от Аристотеля.

Аристотель был автором обширного философского учения, охватывавшего не только метафизику и этику, но и биологию, физику, астрономию. Галилей построил телескоп, направил его в небо и увидел, что Аристотель глубоко ошибался в своих астрономических воззрениях. К примеру, Аристотель учил, что солнце совершенно, а Галилей обнаружил на нем пятна и другие признаки «несовершенства».

Вскоре Галилей потряс всю философию Аристотеля. Он мечтал заменить ее новой механистической философией, которая рассматривает мир как огромную машину, функционирующую исключительно по математическим законам Великого Механика, Который есть Бог. И тогда церковные власти забеспокоились, потому что поняли, что Галилей не просто занимался научными вопросами, но реально атаковал философскую твердыню Аристотеля как целостную систему. Однако Аристотель создал классическую этику, которой придерживались многие теологи, искавшие в ней поддержку этике библейской. Теологи опасались, что резкая и бескомпромиссная позиция Галилея могла разрушить моральные основы общественного уклада. Так что причина похода католических иерархов против Галилея крылась не в ненависти к науке, а в заботе о моральной и социальной стабильности общества. Это был конфликт не между религией и наукой как таковыми, а между двумя полюсами тогдашнего христианского мышления — аристотелевским мировоззрением и механистической моделью мироустройства Галилея.

В действительности христианство в своей сущности не может быть враждебным науке. Если бы так было, то как объяснить то, что многие основатели науки были христианами?

Некоторые историки считают, что наука вообще не могла бы развиваться без христианства. Например, писательница и ученый Лорен Эйсли говорит, что многие цивилизации достигли высокого технического прогресса — например, Египет создал пирамиды, Рим славился своими акведуками, — но только одна цивилизация создала экспериментальный метод, который мы называем наукой. Это европейская цивилизация конца средних веков — культура, выросшая из христианской веры. Эйсли пишет: «Экспериментальная наука, делавшая тогда первые открытия, питалась верой… в то, что имеет контакт с рационалистичной вселенной, управляемой Творцом, Который никогда не руководствуется эмоциями». Повторим, что сама идея существования «законов» природы не обнаружена ни в одной из культур, кроме христианской.

Социолог Р. К. Мертон говорит, что современная наука обязана своим существованием библейскому понятию долга. Поскольку мир сотворен Богом, мы, как учит христианство, обязаны изучать мир во славу Творца и ради блага человечества. Следует напомнить, что повеление Бога Адаму дать имена животным и властвовать над всем творением дает человеческой жизни смысл и цель.

Бог, сотворивший все в мире по своим критериям, одарил человека разумом, способным понять эти критерии.

Йоганнес Кеплер, сб. «Дух науки»

Эйсли и Мертон не христиане, однако они выражают общее мнение историков о том, что христианская вера существенно продвинула вперед современную науку.

Понятно, что Бога нельзя поместить в пробирку экспериментатора или изучать под микроскопом. Но именно к Богу, создавшему и приведшему в действие естественные законы, апеллируют ученые в своих научных работах. Те же из них, кто отвергает христианскую веру, фактически рубят сук, на котором сидят.

Пора нам, христианам, стать более активными и заменить оборонительную тактику наступательной. Довольно сидеть и слушать старые басни о том, что христианство — враг науки.

На деле наука в большой степени представляет собой историю христиан, доказывающих своим противникам, что Бог имеет прямое отношение ко всем мировым процессам. И Галилей в Пизанской обсерватории, и Ньютон со своим яблоком, и другие ученые — все они внесли вклад в западную науку, которая, по сути, свидетельствует об истории христиан, применивших свою веру на практике.

К началу страницы


ВОПРОС 29: Если есть жизнь на других планетах, не значит ли это, что христианство во всем ошибается?

В 1996 году ученые НАСА объявили о том, что обнаружены признаки жизни на Марсе — органические молекулы, вкрапленные в метеорит, упавший в районе Антарктики. Тотчас заработала машина СМИ, и даже президент США назвал это открытие чрезвычайно важным.

Весь ажиотаж объяснялся тем, что жизнь на других планетах могла стать долгожданным подтверждением естественно-научного происхождения жизни. Ученый и журналист Тимоти Феррис писал в газете The New Yorker, что если на Марсе есть живые организмы, жизнь перестала бы считаться «единичным чудом» Земли, а стала бы закономерным порождением определенных условий на разных планетах. Существование жизни на Марсе, продолжает Феррис, доказало бы, что жизнь возникает «в рутинном порядке» повсюду, где для нее есть благоприятные условия, — на Земле, на Марсе и где угодно. Следовательно, если жизнь на Марсе существует, можно праздновать победу натурализма над Творцом.

Однако доказывает ли факт существования жизни на других планетах, что Бога нет? Вовсе нет. Где бы жизнь ни существовала, она всегда неизмеримо сложнее, чем любой результат действия известных природных сил. Обнаружение новых форм жизни в необычных местах ничего не меняет.

Представьте себе, что вы вышли из каменного века и увидели компьютер. Естественно, вы недоумеваете, как могла появиться такая сложная конструкция. Если кто-нибудь подарит вам другой компьютер, откроет ли это вам тайну его происхождения? Разумеется, нет. Никогда еще тайна не открывалась добавлением еще одной тайны.

Точно так же, если происхождение жизни на Земле остается загадкой, то обнаружение жизни еще где-то вовсе не способствует решению этой загадки. Простейшие живые организмы поражают своей сложностью. Даже если бы жизнь на Марсе была представлена мельчайшими бактериями, объяснить ее возникновение естественными причинами все равно бы не удалось.

Христиане верят, что где бы ни возникла жизнь, она неизменно сотворена великой Личностью, Которую мы называем Богом. По выражению биолога и философа Пола Нельсона, теория разумного творения не считает, что жизнь ограничена землей; она находит, что где бы ни существовала жизнь, она всегда — продукт деятельности разума.

Священное Писание ничего не говорит о существовании жизни в других местах вселенной. Но на протяжении истории многие христиане считали эту возможность вполне реальной. В своей книге Бог под судом К. С. Льюис пишет, что «вселенная, возможно, наполнена жизнью» и человек не имеет права ставить границы Божьим замыслам. Разумеется, молекулы в куске инопланетной горной породы, найденной в Антарктике, еще не доказывают факт существования жизни на Марсе. Многие ученые отнеслись к этому скептически, а находясь на земле, мы можем никогда и не узнать, существует ли жизнь на других планетах.

Но в любом случае мы должны быть уверены в одном: жизнь возникает не под воздействием природных сил, а как результат действия мыслящего Творца.

К началу страницы


Краткий обзор ключевых пунктов:

• Существует ли Бог или кроме природы ничего нет, остается философской проблемой и для ученых, и для теологов.

• Знаменитые эксперименты по созданию жизни в пробирке всего лишь показали, какой огромный интеллектуальный потенциал необходим, чтобы пытаться решать такие проблемы. Шаги ученых в этом направлении показали, что случайное возникновение жизни невозможно.

• Факт макроэволюции (постепенного развития новых видов) не был доказан. Комплексность и упорядоченность кода ДНК убеждает нас в ошибочности теории, на которую опирается идея макроэволюции.

• Дарвинисты-эволюционисты не оставляют места Богу. Столь же неприемлема компромиссность теистической эволюции.

• Помимо кода ДНК о разумности творения свидетельствует принцип энтропии и неизменной комплексности живых организмов. Относительно легко отличить явления естественного происхождения (например, шум морского прибоя) от явлений, созданных посредством интеллекта (например, египетские пирамиды). Применяемый для этого критерий непосредственно связан с вопросом происхождения жизни.

• Так называемый «факт эволюции» на самом деле — очень мощный миф, который бросает вызов всем думающим христианам — и подросткам, и взрослым.

• Современная наука, развивающаяся в рамках западной культуры, обязана своим прогрессом христианству. Христианство не враждебно науке, напротив, оно обеспечивает предпосылки для проведения научных исследований.

К началу страницы


<< Глава 2   |   Оглавление   |   Глава 4 >>